Семья/ИстокиВаша семья – родители – были далеки от творческих профессий. С кем у Вас в детстве были самые близкие отношения в семье? Кто Вас поддерживал?С бабушкой, с мамой, отец был на последнем месте, с ним мы общего языка не находили. Мы никогда не говорили с ним ни о книгах, ни о поэзии, кстати, ни о литературе – то, что мне было ближе всего, а вот с мамой и бабушкой говорили. То есть они Вас, получается, в этом направлении воспитывали?Нет, воспитывал я себя сам. Потому что сначала был драмкружок без всякой воли родителей. А потом я рос очень рыхлым и болезненным мальчиком, меня дразнили в школе. Из-за начинающегося туберкулеза родители поили меня хлористым кальцием. Кончилось тем, что я плюнул на все и пошел в секцию легкой атлетики, где надо мной тоже смеялись, потому что комплекция была совсем не для легкой атлетики. Но буквально за полгода я сильно потерял в весе, еще через полгода стал чемпионом школы в беге на 60 метров, еще через полгода стал чемпионом города в беге на 60 метров. А потом вошел в сборную Латвии. Так, что родителей я не слушался.Еще я пел в Рижском дворце пионеров. Мама, помню, меня отвела в музыкальную школу при консерватории. Биография, наверное, повернулась бы в другую сторону. У меня ломался в это время голос, поэтому меня не взяли. Но если бы меня приняли, мне страшно подумать, как повернулась бы моя судьба.В Москву в Щукинское училище родители отпускать меня тоже не хотели. Единственного ребенка в богемную среду…Родители гордились Вами? Они застали Ваше звание Народного артиста? Нет, звание Народного артиста, как и звание Заслуженного артиста, они не застали. Но гордились, конечно. Они видели успехи в области песни, главную роль в «Я, бабушка, Илико и Илларион» и выдвижение Лии Ахеджаковой, меня и режиссера Григория Лордкипанидзе на Государственную премию даже. Мне было 26 лет всего.АктерВладимир Андреевич, а какая у Вас любимая роль в «Школе современной пьесы»?Да не могу сказать. Я не играю не одной роли в «Школе современной пьесы», которая мне была бы омерзительна. Если мне казалось, что в этом материале мне будет не интересно – я разговаривал с Иосифом Леонидовичем (Райхельгауз) и просил меня не назначать.И что же, нельзя ни одну выделить?Вот понимаете, какая штука: меня давно уже назначили на роль Тригорина в Чеховской чайке. И мне, честно говоря, надоело это играть: ну, старый спектакль, долго-долго я это играю и не нахожу там ничего нового. И вдруг, в последнее время я начал что-то новое там находить, я стал открывать для себя какие-то вещи и мне снова стало интересно. А я почти не любил уже эту роль. Думал, да что я, достаточно пожилой мужчина, а Тригорину там лет 35-37 у Чехова, а мне уже давно было 40. И я думал, что меня пора уже снимать с этой роли и говорил об этом Иосифу Райхельгаузу. Но, видимо, он считает, что я нахожусь в достаточно привлекательной физической форме, это первое, а второе, на моей памяти поменялось четыре Нины Заречных, а я все играю и играю. Меня это положение вещей стало смущать.Они взрослеют и не могут играть эту роль?Ну, как-то да. А я вроде как законсервировался (смеется). И я думал, что надо завязывать. Но вот сейчас на гастролях в Киеве какие-то я находил новые краски, новые интонации в этом персонаже. А вообще, как правило, если что-то выходит, что ты, по крайней мере, намечал, как последняя песня – она самая привлекательная - так и последняя роль.В данном случае последняя роль была это то, что мы сконструировали с Михаилом Козаковым, это спектакль «Бродский» («Ниоткуда с любовью»).Вы же там и режиссер вместе с Козаковым?Да, я и соавтор пьесы, и сорежиссер, мы вместе создавали это «полотно». Вот оперетту я очень люблю играть. А почему? А потому, что я люблю некую возможность пошалить.Ну, да, у Бродского не пошалишь…У Бродского не пошалишь, да. Хотя, и там умудряемся. Там есть одна сцена вербовки Бродского, которую я написал: и он, естественно, за Бродского, Михаил Михайлович, а я за вербовщика, за офицера КГБ. И даже странно, что в контексте всего этого произведения там получилась довольно озорная сцена и довольно дурацкая. Так что я не могу сказать, какая роль самая любимая…Вот, «Своими словами» идет в театре пьеса. В ней ситуация довольно мерзкая, в которую меня засадил Иосиф Райхельгауз. Там молодая девушка хочет выйти замуж за пожилого мужчину, солиста ресторанного оркестра, которого изображаю я. И приводит папу своего, чтобы мы с ним выяснили отношения, а папа какой-то богатый человек. Я бы в такую ситуацию не угодил бы никогда. И поэтому мне там не комфортно и не интересно. Но есть один момент в этом спектакле и он мне нравится - где я пою одну песню. Это одно произведение из последнего диска Адриано Челентано, которая мне очень нравится. И я ее на итальянском же языке и пою. Она идет прямо перед спектаклем. И это для меня самый привлекательный момент в этом спектакле. Потому, что мне это, что называется, в кайф. Абсолютно. И вообще, если я бы сочинял эту мелодию, то я сочинил бы ее так или хуже, в этом направлении, по крайней мере. Вообще он молодец, 10 лет молчал и вдруг выпустил такой классный диск.А сейчас что-то репетируете новое?Пока ничего нового не репетирую, но, видимо, эти каникулы скоро кончатся. Потому, что на подходе и оперетта «Горе от ума» на музыку Сергея Никитина и из-за моих вокальных неких возможностей я думаю, что я туда попаду. И отказываться мне будет и неудобно, и не хорошо, и не правильно. Потому, что уже наотказывался много. И, кроме того, Евгений Гришковец написал новую пьесу.Последнее время Вы много снимаетесь. Была очень удачная, на мой взгляд, главная роль в фильме «Время радости». Какие у Вас ощущения от фильма?Я не могу себя оценить, как любой нормальный человек. Я вообще никогда не в восторге от того, что на экране. Удовлетворяет - не удовлетворяет, хорошо оператор снял или не очень. Какие-то сцены меня устраивают, какие-то совсем нет. Кстати говоря, там, где молчу - там лучше всего. С моей точки зрения.Не было времени ни о чем-то раздумывать. Вы, может, удивитесь, но этот фильм был снят за 14 дней. Весь. Включая натурные съемки, аэропорт «Шереметьево», разные дачи, сгоревшую дачу. Все было очень мобильно сделано режиссером Валерием Рожновым и всей группой. Я даже не думал, что в кино можно так плотно работать. Не было времени выключиться из процесса и оценивать. Что-то импровизировалось и придумывалось прямо на площадке вместе с режиссером и партнершами, особенно с Наташей Швец. Какие-то даже слова переделывались из сценария. И вообще Валера Рожнов, несмотря на какую-то внешнюю флегматичность, очень мобильный человек, очень толковый. С ним трудно не найти общий язык. Только абсолютно закосневший, абсолютно ортодоксальный “субъект федерации” может не найти с ним общий язык. Вообще мы с ним очень подружились, очень хороший парень. Мало того, он мне давал читать свои сценарии, не все они воплощены в жизнь, – он еще и очень талантливый литератор, эти сценарии просто хорошо читать. Читать, как литературу. Потому, что сценарии бывают такие, что подташнивает. Особенно, в сериалах.А какова судьба фильма? DVD будет?Я думаю, будет. Хотя, это зависит от хозяина фильма – канала РТР, на котором он прошел. Валера Рожнов (его фильм «Ночной продавец» очень часто показывают – 4 или 5 раз в год) убежден, что судьба у «Времени радости» будет такой же.Последний сериал, в котором Вы снимались - «Офицеры-2».«Офицеры»… Там у меня незначительная роль. Картина наверняка будет привлекательна для зрителей, потому что «Офицеры-1» имели большой успех.Сейчас показывают сериал «Александровский сад». Сначала Пиманов снял полнометражный фильм «Три дня Одессе». А потом включил его тремя сериями в «Александровский сад». Кстати, там меня многое устроило, как сыграно. С Олей Погодиной, например, сцены. Алексей Пиманов в фильме что-то подсократил, а в сериале сделал полную версию.ПисательУ Вас вышло три книги: «Улыбайтесь, сейчас вылетит птичка», «Роковая Маруся» и «Юность Бабы-Яги». Книга «Роковая Маруся» сейчас переиздается?Она уже переиздалась два раза. Первый тираж был в мягкой обложке, она быстро разошлась. И выпустили второй тираж и вот сейчас третий.А какой был общий тираж?Ой, я даже не знаю… Общий тираж… В мягкой обложке был 10.000 тираж, а остальные по 5.000. В издательстве «Захаров» любят выпускать серии, например, Фандорина. Захаров хотел, чтобы и я продолжал. Но я не вижу никакого продолжения «Роковой Маруси», я ее закончил.Права на экранизацию “Роковой Маруси” приобрел Дмитрий Месхиев. Но дальнейшая судьба мне не известна: что делается со сценарием – я подписал договор, что к созданию сценария я отношения иметь не буду, я имею право только ознакомиться и если мне что-то сильно не понравиться я имею право снять свою фамилию с титров. Это обычная практика. Когда Улицкая уступала авторские права на фильм «Веселые похороны», которые сделал Владимир Фокин, в котором я снимался, то она вообще не вмешивалась, она даже на площадке не появлялась.Жалко, что в фильме будет слог потерян. Не думали со сцены почитать? Я кое-что читал со сцены на своих концертах и продолжаю это делать, кое-какие отрывки из него – в своих концертах в «Гнезде глухаря» и в концертном зале им. Чайковского. Или в филармоническом концерте в Самаре. Я читаю там отрывки из своих трех книг.Аудиокнигу можно записать.Аудиокнига… может потом и дойдет до этого. Вот я записывал с Михаилом Задорновым в издательстве «АСТ» диск «Задорнизмы и Качанушки», который представляет из себя аудиокнигу. Там 15 песен и его комментарии к ним. А поводу того, чтобы я записал аудиокнигу «Роковая Маруся» - они ко мне с таким предложением не обращались.Ну, это они еще не поняли счастья своего.Я почему заговорила об аудиокнигах или чтении со сцены: Вы говорили, что писатель – он сам себе и режиссер, и актер, и осветитель и т.д. Вот у меня такое ощущение было, что Вам не хватало выразительных средств: у Вас в книге и курсив, и что-то жирным, по-моему, выделено.По поводу «Роковой Маруси»: в Журнале «Октябрь» было напечатано - они там обошлись без этих авторских отступлений, которые составляют, я соглашусь с Вами, главное обаяние, если там есть обаяние, в этих авторских отступлениях. Тем не менее, это было прочитано многими в журнале «Октябрь» и нравилось. А в кино я посоветовал им, вот как Зиновий Гердт, читать закадровый текст. Не знаю, как обойдется.Очень жалко будет, если обойдется без закадрового текста, совершенно другое произведение получится.Надо уже что-то новое писать. Есть у меня задумка написать новую книгу не в виде романа, а виде сборника рассказов под общим названием «Время рассказывать сказки»Вот Вы как-то сказали, что пришло время рассказывать сказки именно со счастливым концом. Не хотите сказку написать? Вот совсем сказку: не про Бабу-Ягу, а именно – принц, принцеса…Вот именно «принц, принцесса», наверное, не выйдет у меня. Сказку, которая начиналась бы словами «Жил да был», «В некотором царстве… и потом они были счастливы, прожили долго-долго и что умерли в один день даже не будем говорить, потому что они вообще не умерли…»Сказка это такое поле, где можно написать вообще что угодно…Вот я начал писать сказку «Юность Бабы-Яги», а потом начал выруливать не туда. Но все аксессуары сказки там есть, даже в конце есть что-то вроде избушки на курьих ножках, куда героиню заперли, чтобы она больше не высовывалась в мир. Книга вся населена и колдунами, и магами, но это наши реальные сказки. Точнее, это реалии, которые похожи на страшные сказки или плохие сказки. «Отворожу, приворожу» - там все это есть.Молодой человек мечтает о том, что его жизнь будет самой-самой: самой замечательной, самой счастливой, самой правильной. Жизнь ставит все на свои места и подчас довольно болезненно. Не хочется написать - вот как все хотелось? Создать в жизни не все получается, что мы хотим, но можно это создать на бумаге.Лучше жизненные истории, которые похожи на сказки. Поэтому мне очень нравится «Ирония судьбы». Почему она так популярна и каждый год ее крутят? Потому, что это сказка. ДругВы своим писательским остроумием начинаете теснить своего друга Михаила Задорнова.Да, нет, мы в разных областях. Кстати, здесь, в книжке, он дал какую-то историю, я ее использовал. И если мои наблюдения, мои словесные пассажи и остроты ему пригождаются, то я с радостью ему это отдаю. Потому что мы друзья, друзья детства.А вообще, он такой человек, у которого «безотходное производство» – он впитывает в себя все.Заметно. Он, кстати, уже начал петь на своих концертах. Ну, петь не петь, исполнять под музыку. Он такой, да, он еще и на пианино сыграет, у него много всего.Два творческих человека, которые дружат почти 50 лет, которые понимают и чувствуют друг друга как никто – лучшая основа для творческого тандема. Вы планируете совместную работу? Кстати, 50-летний юбилей дружбы отмечать будете? Мало, кто этим может похвастаться. Покажите себя во всей красе. Оба.Это хорошая идея, это смешно. Попытаемся. Это как золотая свадьба. Это забавно. Кстати, я принимал участие в его концертах, потом делали трио с Леней Филатовым, назвали концерт «На троих», делали его в «Театре на Таганке» в течение 2-3-х лет. Теперь он использует песни мои, музыку мою в своих концертах.Ни разу не слышала.А это совсем свежая идея. У него в концертах выступает пианист, который исполняет нашу с Филатовым песню «Ленка». У меня есть инструментальный диск, который называется «Из открытого окна». Он от туда композиции берет и использует в своих концертах, но не всегда. Быть может, мы еще что-то вместе сделаем, это логично предположить. Вы не видели, к сожалению, наш концерт тройной, но что-нибудь еще сделаем.Ждем. Вы записали аудиокниги со сказками Леонида Филатова.Да не только сказки, но и стихи. Даже те, которые стали песнями. Там все: и «Любовь к трем апельсинам», и «Пышка», и «Еще раз о голом короле», и «Любовный эликсир». На все, что выпустило издательство «АСТ». Весь этот материал записал и, по-моему, получилось 9 или 10 аудиокниг.МузыкантМне надо было в какой-то математической последовательности расположить все три рода своей деятельность: вот сначала театр на первом месте, литература на втором, музыка на третьем. Вот я в театре репетирую какую-то большую роль, это на первом месте. Отрепетировал, спектакль выпущен. Театр передвигается на последнее место, значит пора написать нечто. Я пишу нечто. Закончил. Передвигается за театром, и следующая музыка.Сейчас настало время музыки. Я в 2006 году выпустил свой десятый диск, потом MP3. MP3, по-моему, еще не вышел, три диска туда входят. И настало время новых-старых песен. Я хочу выпустить даже сейчас два диска. И один из них - поставить некий гуманитарный памятник другу и первому соавтору Леониду Филатову. То есть я хочу реализовать не изданные и не записанные песни. У нас был второй диск - «Оранжевый кот», авторский диск, куда включены только песни на стихи Филатова. Осталось много не изданных песен. Не все из них, но часть я хочу сейчас выпустить в свет, что называется. Может быть, назвать пластинку «Чтобы помнили», даже так. И половину этой пластинки уже записал мой сын. Половину будет петь он. Мне кажется это очень правильно. Ему самому очень нравятся наши ранние с Филатовым песни, которые были сочинены нами в этом же возрасте, в котором он сейчас. И мне очень нравится эта затея.А «Вертится земля», прозвучавшая в фильме «Время Радости», туда войдет?Да. Обязательно. Это будет одна из тех песен, которую буду петь я. А он захотел даже спеть нашу первую песню, которую я плотно забыл, «Ночи зимние» называется. Ее пришлось сильно восстанавливать. Это самая первая песня с Леонидом Филатовым.Так что, та часть диска, которую поет мой сын Глеб, уже записана. Мой хороший товарищ Тимур Ведерников, который занимается моими аранжировками, в прошлом лидер группы «Грассмейстер», а сейчас автор собственных проектов и фестиваля «Мамакабо». Это грандиозный был фестиваль, он вытащил из Австралии гитариста Виктора Эмануэля. Это было просто убийственно здорово. А сейчас он работает над аранжировками моей части. Когда он закончит с аранжировками, я запишу вокал и будем выпускать. Этот диск тоже, кстати, будет в виде аудиокниги с предисловием того же Михаила Задорнова.То есть, по срокам конкретных планов нет?Нет, нельзя же погонять творчество. Потому, что когда Тимур Ведерников вдохновлен он делает совершенно классные аранжировки. Он поет, играет на гитаре – он один из самых лучших гитаристов страны – и когда он поет и сам себе аккомпанирует, пропевая материал, он музыкальной интонацией подчеркивает и текст и исполнение. У него чутье совершенно замечательное.Он был один, кстати говоря, из трех Квазимод в мюзикле «Нотр Дам де Пари» - Валера Еременко, Петкун и Тимур Ведерников.Поэтому гнать его, чтобы он побыстрее это сделал, я не могу. Тем более, что и меня никто не гонит.Этот диск не под гитару?Нет, там Тимур Ведерников на гитаре играет, я в этом смысле дилетант. Есть, конечно, люди, которые играют и хуже меня. Но у меня очень высокая планка. Пусть лучше Ведерников играет.А второй диск какой будет?Светлой памяти, Леша Дидуров, говорил: «Сделай диск, чтобы он назывался «Столик на одного». Песни одинокого мужчины. Одинокого не формально, может, у него и семья есть, но он такой интравертный человек и он одинокий поэтому. И в этом одиночестве чаще всего и получается некое творчество, потому что публичное творчество это уже радиожурналистика. И таких песен, как ни странно, оказалось довольно много, которые под эту рубрику попадают. Я так и представляю себе вот такой столик. Попрошу художника, например, Сашу Васильева, сделать обложку в стиле импрессионистов. Представляете, сидит человек, перед ним один бокал, за столиком на улице. Идет дождь, а он там сидит и один бокал вина перед ним. И звучат песни.С эти альбомом тоже Тимур Ведерников работает. Восемь песен уже написано. Из старых пластинок там будет трилогия Дидурова «Эмигрантское письмо», «Корниловский романс», вальс «Шер ами». И в эту общую мысль - «Столик на одного» - должны войти две песни на стихи Бродского, которые я сочинил к нашему с Казаковым спектаклю.Я сочинил там романс, которая поет Настя Модестова, «Заснешь с прикушенной губой» и один пою я – «Время года зима». Будет еще одна песня на стихи Юны Мориц - «Проспи, художник», две или три песни на стихи Игоря Харифа, который живет в Израиле, часть песен на стихи Дидурова. И это тоже все пишется одновременно, Тимуру я дал эти песни. Что он там в первую очередь сделает, я не знаю, может быть даже и «Столик на одного».В этом году выйдет этот диск?Я надеюсь.Вы несколько лет проработали в оркестре Леонида Утесова. Началось все с того, что он купил у Вас с Филатовым две песни, если я не ошибаюсь. А что это были за песни? Кто их пел потом?Началось с того, что Константин Григорьевич Певзнер, который руководил тогда грузинским ансамблем «Реро» он тогда и купил две песни, «Вертится земля» и «Просто так», которые в этот диск вошли.А Вы свои песни там пели?Да, конечно. Кстати, недавно я принимал участие в программе «Модный приговор». И я напомнил Зайцеву, который будучи молодым человеком, сконструировал мне костюм для оркестра Утесова. Был такой из кожезаменителя костюм на голое тело, платок сиреневый шейный, клешеные брюки и сзади нарисована мишень. Такой человек, открытый для выстрела. Зайцев слушал меня с загоревшимися глазами. Потому, что я нарисовал ему этот образ, который он тогда создал и прочно забыл. И ему, видно, это понравилось.Певзнер, когда мы ему эти две песни продали, уехал обратно в Грузию. И они там исполнялись. А потом Утесов, когда стал совсем старенький, пригласил его в качестве музыкального руководителя в свой оркестр. Когда Певзнер принял предложение Утесова и стал руководить оркестром, он решил меня Утесову показать. А я тогда выпускал спектакль «Три мушкетера» и, естественно к эстраде, как и все мы, относился с некоторой такой даже театральной брезгливостью. Сегодняшнюю эстраду не знал. Мне предлагали перейти полностью, зарплата в три раза больше, Утесов предлагал. Но договорились о том, что я буду совмещать. И семь лет я совмещал.Не жалеете?Что не перешел окончательно на эстраду? Нет. Наверное, жизнь повернулась бы совершенно по-другому. Но кончилось бы чем – сегодня я пел бы в корпоративах.Почему ушли из оркестра?Да там все совместилось: умер Утесов, Певзнер прекратил там работать, меня Эфрос пригласил тогда и нужно было целиком стопроцентно отдаваться, никаких совмещений быть не могло. Когда я работал в ТЮЗе, можно было совмещать я и совмещал. Я с ними полстраны объездил, с оркестром Утесова. Это было замечательное время. Единственное чего жаль, это по недосмотру, по недомыслию собственному не сохранилось ни одной записи.
